Сколько кошек съедают китайцы

Мясо собак сделало этот китайский город печально знаменитым, рассказывает The New York Times. В прошедший понедельник как раз завершился ежегодный «фестиваль собачьего мяса». Местные жители провели его под аккомпанемент протестов, раздававшихся со всех концов мира.

«И почему это люди так окрысились на нас? — удивляется Тан Ченфей, кстати, имеющий высшее образование. Он сидит за одним из праздничных столов. — Вы бы только посмотрели, что вытворяют японцы, когда поедают сашими из живых лягушек?»

Жителей города раздражает не столько критика, сколько, как они считают, ее лицемерие. Город Юлинь, быстро развивающийся и имеющий семимиллионное население, расположен в южном регионе Гуанси, который граничит с Вьетнамом. «Я понимаю точку зрения других людей. У них особые отношения к собакам, — продолжает Тан. — Но здесь мы рождаемся и растем с мясом собаки. Для нас это вполне нормально».

Юлинь, в курчавых субтропиках которого, согласно легенде, родилась волшебная красавица Ян Гуфей, стал объектом критики защитников прав животных, что делает жителей города как бы защитниками какой-то окруженной со всех сторон крепости. Защитники прав животных, которых возглавляют местные и зарубежные активисты, будоражат местные власти и китайскую общественность, требуя от них положить конец фестивалям, где съедают более десяти тысяч собак, как говорится, за один присест.

Такие знаменитости как Рикки Гервенс и Гизель Бюндхен приняли участие в попытках социальных медиа остановить собачьи трапезы. (Интернетовская петиция «Остановить Юлинь-2015»). Они были адресованы губернатору провинции и министру сельского хозяйства Китая. Петиции собрали около четырех миллионов подписей ко вторнику, 23 июня. Гервейс в своем твиттере пишет: «Дорогие идиоты, дело не в том, что они собаки, а в том, что вы их пытаете, сдирая с них шкуру живьем».

В Китае, где борьба за права животных развивается больше, чем многие социальные стычки, критика фестиваля все более нарастает. Социальные медиа наполнены протестами против этой «кулинарной традиции». По всей стране прошли митинги протестов в ходе трехдневных празднеств в Юлине. Более 40 международных активистов прибыли в город. Некоторые из них по второму и даже третьему разу. В прошлом году протестники одержали важную победу. Городские власти, перед лицом массовой критики, дистанцировались от фестиваля и объявили, что они не спонсируют его. Кроме того, они наслали на фестиваль контролеров по безопасности продовольствия.

Но несмотря на быстрый рост движения защитников прав животных они встречают растущие трудности в самом важном — в связях с жителями города, поедающими собак. «Обстановка более враждебна, чем когда-либо», — говорит Андреа Гун, тайвано-американка, основательница проекта по защите животных, базирующегося в Калифорнии. Андреа несколько раз посещала Юлинь. «Раньше продавцы собачьего мяса отрезали куски от живых собак и бросали прямо в нас. Сейчас они стали более агрессивными, и полиции приходится защищать нас от них.

Юлинцы ощетинились. «Все против нас. Мы против всех», — вот их лозунг. Их главное «теоретическое оружие» это моральное лицемерие критиков. Мясо оно и есть мясо, говорят они, собачье ли оно или коровье. А ведь коровы в Индии считаются священными? А морские свинки в Латинской Америке? А избиение индеек в Америке на Рождество? Где тут, позвольте, разница? «Было бы куда лучше, если бы активисты обращали внимание на нехватку воды в той же самой Калифорнии или на похищение детей, а не вмешивались в наши дела, превращая их в хаос», — говорит 48-летний преподаватель Ю Пин. Он утверждает, что в его городе выводят специальные породы «съедобных» собак. Кроме того значительное количество мяса от бездомных собак.

Собачье мясо не столь уж и популярно в Китае. Но оно давно утвердившаяся составная часть диеты китайцев, в основном на юге и севере страны. В год в Китае съедают 10 миллионов собак и 4 миллиона кошек. Такова статистика.

…В прошлое воскресенье, в 3.30 утра, рынок Донкоу, главный поставщик собачьего мяса, был погружен в темноту. Светились лишь бойни. Металлические клетки с живыми собаками подвозились к бойням на автомашинах. В одной из клеток сидели четыре собаки с золотистой шерстью. Через открытую дверь просматривался мужчина в белой футболке. Работал он молча и сосредоточенно, оглушая собак. Он прекратил это действо лишь тогда, когда надо было нацеплять на собак ценники.

Позади бойни пять мужиков, оголенные по пояс, кипятили воду и подготавливали туши собак.

Небольшая группа активистов-защитников прав животных стояла в стороне и «документировала» происходившее святотатство — на фото и видео. Эта документация предназначалась для масс медиа и юристов, которые собирают материал для передачи его в суд. Еще дальше другая группа людей снимала на видео активистов, снимавших варку собак. Она себя не обозначила, но проводила активистов до самого их отеля.

В полдень рынок Донкоу, наконец, открылся. Лавки с продовольствием потрясали своим изобилием. Зелень и головы баранов, 8 долларов в юанях каждая, живые коты. далее туши «золотых» собак на толстых деревянных блоках 3,50 доллара за фунт. Покупатели брали их, не сходя со своих мотоциклов.

Но вот рынок заволновался. Это приехала 65-летняя защитница прав животных Ян Сиаоюн. Она тут же вступила в переговоры с продавцами, предлагая им плату за еще живых собак, несколько более высокую, чем за их же будущие туши. В один день она потратила 1600 долларов. Ее «улов» — 30 собак и 60 кошек. Но ее деятельность вызывает резкую критику других активистов, которые утверждают, что продавцы собак специально для нее привозят этот живой товар. На что она отвечает: «Жизнь это и есть жизнь». Поди поспорь!

Но в воскресенье госпожу Ян выдворили с рынка. До этого ее окружили продавцы, грозившие подвергнуть собак пыткам, если она не купит их. Ей пришлось ретироваться во временное укрытие, где находились спасенные ею собаки и кошки. Продавцы преследовали ее криками: «Мы тоже любим собак! Мы любим собачье мясо!»

А сейчас кое-что из моего собственного опыта, правда, не китайского, а вьетнамского. Как-то меня и нашего корреспондента в Ханое Мишу Ильинского пригласил к себе на борт в Хайфоне капитан советского корабля, привезшего в ДРВ очередную партию оружия. Не желая оставаться в долгу, мы тоже пригласили его на обед. Халупа, в которой мы потчевали его, находилась где-то на окраине городского рынка.

Наш гость был зело разговорчив и все время похвалялся своими амурными победами. Зная об этом, мы решили наказать его, заказав змеиный суп и собачье мясо, выдав и то, и другое за морепродукты и мясо кролика. Ничего не подозревавший капитан-покоритель женских сердце умял все, что было на столе. И только тогда мы раскрыли нашу тайну. Сначала капитан не поверил, но мы позвали официанта, и тот подтвердил наши слова.

Капитан изменился в лице. Он схватил со стола принесенную мною бутылку виски, откупорил ее, приложился к горлышку и не отпускал его, пока не выцедил в себя все ее содержимое до дна. Затем он свалился под стол. Таким мы и привезли его на борт корабля.

Что касается меня, то, кажется, с того дня я заделался вегетарианцем.

Мэлор СТУРУА,

Миннеаполис

Июнь 2015