Колыбель для кошки курт воннегут сколько страниц

Этот товар есть в следующих магазинах:

Забронированный в магазине товар будет готов максимум через 24 часа и будет зарезервирован для вас в магазине на семь дней.

x

Если Вы обнаружили ошибку в описании товара «Колыбель для кошки: книга для чтения на английском языке. (Cats Cradle. Kurt Vonnegut)» Воннегут Курт ,
выделите её мышкой и нажмите: Ctrl+Enter. Спасибо!

– И никто возражать не станет?

– Никто ни на что не возражает. Им безразлично. Им все равно.

– Но должна же быть какая-то загвоздка.

– Да, что-то в этом роде есть, – сознался Фрэнк.

– Так я и знал! – Я уже открещивался от своего вин-дита. – Что именно? В чем загвоздка?

– Да нет, в сущности, никакой загвоздки нет, если не захотите, можете отказаться. Но было бы очень здорово…

– Что было бы «очень здорово»?

– Видите ли, если вы станете президентом, то хорошо было бы вам жениться на Моне. Но вас никто не заставляет, если вы не хотите. Тут вы хозяин.

– И она пошла бы за меня?!

– Раз она хотела выйти за меня, то и за вас выйдет. Вам остается только спросить ее.

– Но почему она непременно скажет «да»?

– Потому что в Книгах Боконона предсказано, что она выйдет замуж за следующего президента Сан-Лоренцо, – сказал Фрэнк.

91. Мона

Фрэнк привел Мону в пещеру ее отца и оставил нас вдвоем.

Сначала нам трудно было разговаривать. Я оробел. Платье на ней просвечивало. Платье на ней голубело. Это было простое платье, слегка схваченное у талии тончайшим шнуром. Все остальное была сама Мона. «Перси ее как плоды граната», или как это там сказано, но на самом деле просто юная женская грудь.

Обнаженные ноги. Ничего, кроме прелестно отполированных ноготков и тоненьких золотых сандалий.

– Как… как вы себя чувствуете? – спросил я. Сердце мое бешено колотилось. В ушах стучала кровь.

– Ошибку сделать невозможно, – уверила она меня. Я не знал, что боконисты обычно приветствуют этими словами оробевшего человека. И я в ответ начал с жаром обсуждать, можно сделать ошибку или нет.

– О господи, вы и не представляете себе, сколько ошибок я уже наделал. Перед вами – чемпион мира по ошибкам, – лопотал я. – А вы знаете, что Фрэнк сейчас сказал мне?

– Про меня?

– Про все, но особенно про вас.

– Он сказал, что я буду вашей, если вы заботите?

– Да.

– Это правда.

– Я… Я… Я…

– Что?

– Не знаю, что сказать…

– Боко-мару поможет, – предложила она.

– Как?

– Снимайте башмаки! – скомандовала она. И с непередаваемой грацией она сбросила сандалии.

Я человек поживший, и, по моему подсчету, я знал чуть ли не полсотни женщин. Могу сказать, что видел в любых вариантах, как женщина раздевается. Я видел, как раздвигается занавес перед финальной сценой.

И все же та единственная женщина, которая невольно заставила меня застонать, только сняла сандалии.

Я попытался развязать шнурки на ботинках. Хуже меня никто из женихов не запутывался. Один башмак я снял, но другой затянул еще крепче.

Я сломал ноготь об узел и в конце концов стянул башмак не развязывая.

Потом я сорвал с себя носки.

Мона уже сидела, вытянув ноги, опираясь округлыми руками на пол сзади себя, откинув голову, закрыв глаза.

И я должен был совершить впервые… впервые, в первый раз… господи боже мой…

Боко-мару.

92. Поэт воспевает свое первое боко-мару

Это сочинил не Боконон.

Это сочинил я.

Светлый призрак,
Невидимый дух – чего?
Это я,
Душа моя.
Дух, томимый любовью…
Давно
Одинокий…
Так давно…
Встретишь ли душу другую,
Родную?
Долго вел я тебя,
Душа моя,
Ложным путем
К встрече
Двух душ.
И вот душа
Ушла в пятки.
Теперь
Все в порядке.
Светлую душу другую
Нежно люблю,
Целую…
М-мм-ммм-ммммм-ммм.

93. Как я чуть не потерял мою Мону

– Теперь тебе легче говорить со мной? – спросила Мона.

– Будто мы с тобой тысячу лет знакомы, – сознался я. Мне хотелось плакать. – Люблю тебя, Мона!

– И я люблю тебя. – Она сказала эти слова совсем просто.

– Ну и дурак этот Фрэнк.

– Почему?

– Отказался от тебя.

– Он меня не любил. Он собирался на мне жениться, потому что «Папа» так захотел. Он любит другую.

– Кого?

– Одну женщину в Илиуме.

Этой счастливицей, наверно, была жена Джека, владельца «Уголка любителя».

– Он сам тебе сказал?

– Сказал сегодня, когда вернул мне слово, и сказал, чтобы я вышла за тебя.

– Мона…

– Да?

– У тебя… у тебя есть еще кто-нибудь?

Мона очень удивилась.

– Да. Много, – сказала она наконец.

– Ты любишь многих?

– Я всех люблю.

– Как… Так же, как меня?

– Да. – Она как будто и не подозревала, что это меня заденет.

Читать дальше

Эта статья — о романе Курта Воннегута (1963). Об игре см. Ниточка (игра).

«Колыбель для кошки» (англ. Cat’s Cradle) — роман Курта Воннегута (написан в 1963 году). Стал одним из самых популярных романов автора, вместе с «Бойней номер пять» принёс Воннегуту международную известность[1].

Ответственность учёных за свои изобретения, проблемы мировой экологической обстановки — центральные темы всего творчества Воннегута — хорошо разработаны в этой книге.
Сюжет романа строится вокруг опаснейшего изобретения доктора Феликса Хониккера — вещества под названием «лёд-девять»[2]. Это кристаллическая модификация воды с температурой плавления 45,8 °C. Крошечный кристалл льда-девять, попав в любой водоём, так или иначе сообщающийся с мировыми водами, может привести к их стремительному превращению в лёд-девять и, таким образом, гибели жизни на Земле.

Название[править | править код]

Выражение «колыбель для кошки» (англ. Cat’s Cradle) означает плетение с помощью нитки или бечёвки, надетой на пальцы, которая складывается в различные узоры.
В данном контексте это англ. Cat’s Cradle называется Лестница Иакова (англ. Jacob’s ladder), она же представляет собой простейшие силки. И именно её сплёл задумавшись Феликс Хониккер. В пользу этой версии говорит первая обложка прижизненного американского издания книги[3], на которой точно видна фаза плетения Лестницы Иакова. Желающие могут поупражняться в моторике пальцев, найдя видеоинструкцию[4] в Youtube или в картинках[5].

Сюжет[править | править код]

Рассказчик — писатель, задумавший книгу об атомной бомбе. До работы над созданием льда-девять (которая считается незаконченной) Феликс Хониккер принимал участие в создании атомного оружия. Рассказчик написал троим детям Хониккера, попросив их прислать свои воспоминания об отце. Первым откликнулся младший сын Хониккера Ньют, который называет Феликса «отцом атомной бомбы». Хониккеру было совершенно всё равно, какую угрозу для человечества могут представлять его исследования. Он занимался только тем, что ему интересно.

Старший сын Феликса Хониккера Фрэнк считался пропавшим без вести, но неожиданно он обнаруживается в крохотной стране Сан-Лоренцо на одном из бесплодных островов Карибского моря. Он занимает там пост министра и собирается жениться на первой красавице страны Моне Эймонс Монзано. Писатель вместе с Ньютом и Анджелой, братом и сестрой Фрэнка, отправляется в Сан-Лоренцо.

Люди в республике Сан-Лоренцо живут в чудовищной нищете. Остров никому не нужен, так как там почти ничего не растёт и нет никаких ресурсов — он успел побывать колонией нескольких держав, но колонисты без всяких конфликтов передавали его другим и в конце концов не возражали, когда островок объявил себя независимым государством. Несколько десятилетий назад после кораблекрушения на остров были выброшены искатель приключений Лайонел Бойд Джонсон (на местном диалекте его называют Боконон) и дезертир из морской пехоты Эрл Маккэйб. Они взяли в свои руки управление островом и попытались облегчить жизнь аборигенам. Поняв, что улучшить материальное положение жителей Сан-Лоренцо они не в состоянии, Маккэйб и Джонсон попытались хотя бы сделать жизнь островитян более интересной и осмысленной. Они основали новую религию — боконизм (по имени Боконона), объявили эту религию запретной и сочинили легенду о святом Бокононе, скрывающемся в джунглях от злого тирана Маккэйба. Они придумали угрозу мучительной казни на крюке за исповедование боконизма. Несмотря на распространение слухов об этом, на самом деле никого не казнили. Боконон питался подношениями верующих, его книги распространялись с помощью переписывания. Периодически Маккэйб организовывал облаву на Боконона, и каждый раз Боконон чудом избегал смерти. Жизнь на острове превратилась в произведение искусства. Каждый играл свою роль в спектакле, и, хотя жизнь была такой же тяжелой, островитяне уже меньше думали об этом. Все до единого жители острова стали боконистами.

Со временем и Маккэйб, и Боконон слишком вжились в свои роли. Маккэйб познал муки тирана, Боконон — мучения святого. Оба они лишились рассудка, и людей стали по-настоящему казнить на крюке.

Капрал Маккэйб умер, Боконон продолжал скрываться в джунглях и дополнять свои писания. Следующий правитель острова «Папа» Монзано понял, что перестать преследовать боконизм — значит снова отобрать у людей смысл жизни. Для них не было ничего существенного, кроме религии и единственной красавицы острова, приёмной дочери Монзано Моны, объявленной символом любви и красоты. И тогда «Папа» был вынужден тоже объявить Боконона вне закона. К моменту появления рассказчика на острове «Папа» болен раком в последней стадии и готовится к смерти.

Становится понятно, почему Фрэнк Хониккер, прибыв на остров, легко получил высокий пост министра. У него был термос с кусочком льда-девять, которым он поделился с «Папой» Монзано. «Папа» понял, какая огромная сила оказалась в его распоряжении. Никто, кроме детей Феликса Хониккера, не знал, что тому всё-таки удалось синтезировать лёд-девять. Лёд-девять — это новая форма воды, одна молекула может вызвать каскадную реакцию кристаллизации воды вне зависимости от температуры и других показаний.

Феликс Хониккер умер у себя на даче в сочельник. Дети, вернувшись домой, нашли его труп уже холодным, хотя и не сразу это заметили. В разных кастрюльках на кухне был лёд-девять, в одну из кастрюль попала кухонная тряпка. Собака, которую дети привели с улицы, лизнула эту тряпку и мгновенно окоченела. Тогда дети поняли, что отец имел в виду, когда намекал им, что создал совершенно новое вещество из кислорода и водорода. Они растопили осколки льда-девять и в результате смогли предотвратить конец света. Последний кусок льда-девять Анджела, Фрэнк и Ньют разделили между собой и хранили в термосах.

«Папа» Монзано не стал использовать лёд-девять как оружие. Он страдал от ужасных болей и в конце концов совершил самоубийство, лизнув кусочек льда-девять. Только дети Хониккера понимали, что произошло, и очистили помещение так же, как после смерти отца. Но труп «Папы» они решили кремировать позже, устроив подобающую погребальную церемонию.

В тот же день в Сан-Лоренцо вспоминали жертв Второй мировой войны. От Сан-Лоренцо на войну были призваны сто человек, и все они погибли ещё до прибытия для обучения в США. Корабль, на котором они плыли, был потоплен немецкой подлодкой при выходе из гавани Сан-Лоренцо. По случаю дня памяти Ста Мучеников за Демократию все шесть военных самолётов Сан-Лоренцо поднялись в небо. Произошла авария, один из самолётов упал и взорвался. Замок раскололся пополам. Труп Монзано попал в море, и тут вся вода Мирового океана стала превращаться в лёд-девять. Наступил конец всего живого на Земле.

Писатель вместе с Моной спасается, найдя бомбоубежище, оборудованное «Папой» для себя. Над землёй бушуют ураганы. Через несколько дней рассказчик и Мона выходят из своего убежища. Они видят тысячи лежащих рядом окоченелых трупов островитян, всех с пальцем у рта и записку Боконона, в которой он сообщает, что посоветовал всем этим людям покончить с собой, когда они призвали своего лжесвятого к ответу. Мона также совершает самоубийство, лизнув лёд-девять.

Рассказчик находит несколько уцелевших людей. Все они американцы, недавно прибывшие на остров. Их маленькая колония может существовать ещё долго, так как из льда-девять легко получить воду, а растения и трупы животных «законсервированы» этим же льдом. Но у них не будет детей: единственная женщина в колонии уже давно вышла из детородного возраста.

Через полгода они встречают лжесвятого Боконона, который решил, что пришло время дописать последнюю фразу в своих книгах:

Будь я помоложе, я написал бы историю человеческой глупости, взобрался бы на гору Маккэйб и лёг на спину, подложив под голову эту рукопись. И я взял бы с земли сине-белую отраву, превращающую людей в статуи. И я стал бы статуей, и лежал бы на спине, жутко скаля зубы и показывая длинный нос — Сами знаете Кому!

Оценки и признание[править | править код]

Книга номинировалась на премию «Хьюго» (англ. a Hugo Award for Best Novel) в 1964 году[6].

В 1971 году за этот роман кафедра антропологии Чикагского университета, на которой Воннегут не смог защитить магистерскую диссертацию в 1947 году, присудила писателю учёную степень магистра[7][8].

В 18 главе книги «Вербное воскресенье: автобиографический коллаж», «Сексуальная революция», Воннегут ставит оценки своим произведениям; «Колыбель для кошки» он оценил на 5+ из 5 возможных[9].

Постановки[править | править код]

• В 2008 году в Нью-Йорке по роману был поставлен одноимённый мюзикл (режиссёр Эдвард Эйнхорн)[10].
• В 2010 году в Вашингтоне была осуществлена классическая театральная постановка романа (режиссёр Кэтлин Экерли)[11].

Примечания[править | править код]

Ссылки[править | править код]

• «Колыбель для кошки» в библиотеке Максима Мошкова
• Terry Southern. After the Bomb, Dad Came Up With Ice (англ.). The New York Times (3 June 1963). — Review of Kurt Vonnegut’s Cat’s Cradle. Дата обращения 27 декабря 2018.